читать танкист номер 1 большаков

Танкист №1. Бей фашистов!

Из Новороссии – на Великую Отечественную.

Из российского танка Т-72 – в советский Т-34.

Подбитый в 2015 году под Дебальцево, русский доброволец очнется осенью 1941-го в теле лейтенанта Лавриненко – лучшего танкового аса СССР, на счету которого 52 сожженных немецких панцера.

В реальной истории Лавриненко погиб уже в декабре 41-го.

Недаром на танке «попаданца» написано: БЕЙ ФАШИСТОВ!

Он бил бандеровцев на Донбассе – будет бить и гитлеровцев под Москвой, Харьковом и на Курской Дуге!

Глава 1. В тылу врага 1

Глава 3. Серая зона 4

Глава 4. Дебальцевская дуга 5

Глава 5. Последний костер 6

Глава 6. Танковый ас 7

Глава 7. Четвертая танковая 7

Глава 8. Первый воин 9

Глава 9. Огневой рубеж 10

Глава 10. «Шефская помощь» 12

Глава 11. Бои местного значения 14

Глава 12. Довести до ума 16

Глава 13. Сорок первый 18

Глава 14. Дата смерти 19

Глава 15. Чай с доверием 21

Глава 16. Испытатели 23

Глава 17. Лудина гора 24

Глава 18. Новый год 25

Глава 19. Комбат 26

Глава 20. Однополчане 28

Глава 21. Ночной рейд 30

Глава 22. Операция «Марс» 32

Глава 23. «Черная метка» 34

Глава 24. Оперативная пауза 36

Глава 25. Курская дуга 38

Глава 26. Четыре танкиста 40

Глава 27. «Черные дьяволы» 41

Глава 28. Двухсотый 43

Глава 29. Решительный бой 45

Валерий Большаков
Танкист № 1. Бей фашистов!

Глава 1. В тылу врага

Украина, Киев. Сентябрь 2014 года

Лезвие «финки» мелькнуло мимо глаз Геши Репнина, и здоровенный бандеровец в камуфляже, грязный, потный, вонючий, развернулся махом, открывая правый бок.

Геннадий тут же двинул кулаком, «пробивая» вражине печенку. Добавил носком ботинка в колено, заваливая бандерлога.

Но были еще двое – один метался впереди, кроя «москаля» матом с безопасной дистанции, а вот другой как-то извернулся, заходя со спины и локтем охватывая Репнина за шею.

Геша саданул его локтем по ребрам и той же рукой ударил за плечо, попадая в нос обратной стороной кулака. Этого хватило, чтобы освободиться, развернуться и врезать от души по небритой роже. Нокаут.

А матерщинник-то засуетился, задергался, потащил из кармана… Что у него там.

Сунув трофей за пояс, Репнин отшагнул, наблюдая за полем боя.

Враг повержен, шипит от боли и ругается. Шепотом.

– Контрольные бы вам всем, – процедил Геша.

– Ни! Ни! – проскулил хозяин финского ножа, елозя, как личинка в дерьме.

Репнин развернулся и скрылся за углом пятиэтажки – жилого дома, где на балконах сохло белье, а окна до самой крыши были заделаны разномастными решетками. Тюрьма со всеми удобствами.

Перебежав улицу, Геннадий пошел дворами, пока не выбрался к скверу. Репнин уже вполне успокоился, да и что такого особенного случилось? По спальным районам Киева гопники ходили толпами, тормозили людей и вымогали деньги на революцию. С женщин снимали серьги, мужиков лишали наличности. Революционный держали шаг…

Геша взглядом мазнул по облезлой стене с размашистым граффити: свастика, автомат Калашникова и вопрос в стиле «гидности»: «Каждой хате автомат. А у тэбэ?»

Репнин поморщился. Еще весной приметы обыкновенного фашизма кололи глаз, царапали душу, вызывая боль своим окаянством, а теперь… А теперь он привык.

Вон, в запущенном скверике – клумбы из покрышек от «КрАЗа». На одной из них, взявшись за руки, прыгали два отрока и пара отрочиц, выпевая: «Хто не скаче, той – москаль!»

Геша усмехнулся. Бытие определяет сознание.

Лично ему хватило месяца, чтобы притерпеться к жизни в фашистском царстве-государстве. Адаптировался.

Запущенный скверик вывел к базарчику – с кривых столиков и занозистых ящиков торговали салом, книгами, хрусталем, утюгами, вязаными салфетками и носками, чищеными орехами и ношеными костюмами. Продавцы – бабы в платках и толстые мужики в вышиванках – представляли тот же колоритный типаж, что и лет девяносто назад, при Петлюре. И разговоры они вели те же:

– На ножи ватников! – сурово рубанул его сосед.

Молодой хлопец с чубом негромко говорил покупателю с выстриженными висками:

– …Добробатовцев х…т под Донецком. Какая, в п…, война? Да на х… она кому нужна? Я никуда не собираюсь.

Тетка в шапочке с козырьком из синтетики сделала обоим замечание:

– Як же ж вам нэ соромно у цэнтри Кыива размолвляты российскою мовою?

– У москалей мова быдляча! – визгливо рассмеялась густо накрашенная девица.

Парень с чубом вызверился на нее, да с матюгами, но дивчина попалась горластая – отгавкалась…

Геша шагал, словно разведчик в тылу врага, – таясь ото всех, растворяясь в толпе. Камуфляж, что ладно сидел на нем, не бросался в глаза – чуть ли не половина мужского населения Киева щеголяла в «пятне» разной степени бэушности. И солдат полно – бритая пацанва, кандидаты в каратели.

«Слава Украини! Героям слава!»

Репнин притормозил у витрины, за которой висело большое зеркало – отразился молодой мужчина, невысокий, широкий в плечах и узкий в бедрах. Голова была обрита наголо – лет пять назад Геннадий еще зачесывал волосы. Зачесывал, пока не обнаружил, что лоб становится все выше и выше. Короче, залысины пошли.

Дожидаться плеши не стал – остригся «под Котовского» и засверкал голой башкой. Экономия, однако, – расчески ни к чему, да и в шампунях нужда отпала. Руки моешь – тут же и голову обтер. Вот и вся гигиена.

За витриной висел плакат: «Не купуй российскэ!»

Репнин припомнил, как обрадовался однажды летом, натолкнувшись в одном из дворов на следы старой, полузабытой жизни – качельки, бабушки с колясками, ленивый кот на лавке вылизывает свое хозяйство… Классика!

Через неделю ревнители «гидности» выкрасили в цвета петлюровского флага и лавки, и качельки…

Геннадий поморщился, шагая вдоль желто-голубого забора, мимо «жовто-блакитных» столбов и урн. Даже стволы деревьев были не побелены, а вымазаны державным колером.

Это уже не благоустройство, это диагноз.

Заиграл телефон, и Репнин поспешно вытащил свою старенькую «Нокию». Звонил, однако, не дед, и Геша сразу насторожился: у него была симка от тутошней «Киевстар», и никому, кроме старого, он номера не давал.

Женька довольно хохотнул:

– Я с Донбасса звоню, понял? А как вычислил… Хе-хе… Военная тайна! Слушай, я чего звоню. Тут танкистов ценят, понял? Укропы, когда драпали, кучу техники бросили, а сажать на нее некого. Так что… Намек понял?

– Да понял, понял. Только… Не могу я сейчас, Жека. Я тут в самом логове врага. Дед болеет, понимаешь? А помочь больше некому. Лекарства контрабандой тащу, да и сам, как лазутчик, через границу шастаю. А скоро холода. Буржуйку я поставил, дровами запасаюсь. А если опять погром?

– Как все запущенно… – вздохнул Женька и добавил витиеватой нецензурщины.

– Не то слово! Если бы я не постригся, шапку носить не смог – волосы бы дыбом стояли. Зигуют все! Вчера, вон, маршировали правосеки. Знаешь, какая у них запевка? «Зиг хайль! Рудольф Гесс! Гитлерюгенд СС!»

– Дурдом… Ну, ладно. Если что, найдешь меня. Пока!

Геша сунул сотовый в карман и вздохнул. Привет с родины…

Источник

Четыре танкиста. От Днепра до Атлантики

Продолжение бестселлера «Танкист № 1. Бей фашистов!».

Из «Т-72» – в «Т-34», из 2015 года – в 1941-й.

Капитан Репнин сгорел в танке под Дебальцево, а ожил в теле Дмитрия Лавриненко, советского танкового аса, танкиста № 1.

Переселение душ? Перемещение сознания? Не важно! Главное – не посрамить славы великого предка, не поступиться честью. Бить фашистов!

Когда счет подбитых немецких панцеров перевалит за двести штук, когда плечи украсят золотые двухпросветные погоны, когда распишешься на Рейхстаге – можно будет немного передохнуть. Но вскоре от командования поступит новый приказ: идти до Атлантики!

Валерий Большаков
Четыре танкиста
От Днепра до Атлантики

Глава 1
Комбриг

Харьковская область, село Одноробовка.

7 августа 1943 года

Танкисты 1-й гвардейской бригады вышли к железнодорожным станциям Одноробовка и Александровка глубокой ночью.

Репнин не стал спешить с атакой, решил дождаться утра.

Вылезая на остывавшую броню «Т-43», он втянул прохладный воздух. Как хорошо пахнет ночью гречиха! Кажется, что от ее белых цветов в темноте виднее.

Геннадий присел, откидываясь на башню – металл приятно грел спину. Осторожно поерзав, оберегая хоть и зажившие, но больно уж свежие раны, он сдвинул танкошлем на затылок, устраивая голову на покатой броне. Удобно. Только твердо.

Пройдет еще чуть больше месяца, и исполнится ровно два года, как он здесь, в прошлом. Сколько уж передумано за это время, каких только версий не измышлено!

Взять хотя бы это самое местоимение – он. Кто – он?

Геннадий Эдуардович Репнин? Так этот гражданин сгорел в танке под Дебальцево. В 2015-м, семьдесят лет тому вперед.

И непонятно, что же от него осталось – душа? Сознание? Что?

Какая такая субстанция перенеслась через время, чтобы вселиться в другое тело, в другую голову, в Дмитрия Федоровича Лавриненко?

Репнин был атеистом и не верил в бессмертную душу, ему было «против шерсти» сознавать произошедшее с ним чудом, но и эта версия имела право на существование.

Первые месяцы его преследовало ощущение дискомфорта, было неприятно ощущать чужие зубы, чужое нёбо. Дышать чужим носом. Извините, писать, придерживая не свои муде.

Наверное, понять его сможет человек, скажем, старый ученый, чей мозг пересадят в тело молодого кретина, пустившего себе пулю в висок из-за неразделенной любви.

Правда, старик, вернувший себе молодость таким путем, вряд ли будет страдать излишней брезгливостью, ведь к нему вернутся силы и утраченные возможности.

Репнин никогда особо не увлекался выпивкой, но, попав в 41-й, частенько использовал сто грамм, чтобы прополоскать «чужой» рот.

Это долго преследовало его, а потом незаметно сошло на нет. Он просто привык к своему новому телу. Кстати, более молодому, чем старое. Ну, не то чтобы совсем уж старое, но капитану Репнину было за сорок, а Лавриненко – около тридцати.

С другой стороны, эта его озабоченность из-за «вселения» в иную плоть здорово помогала удерживать в норме психику. Война шла жестокая и страшная.

Геша видел то, что когда-то мелькало в кино «про войну», но куда чаще его глазам представало другое, чего по телику не углядишь – грязная изнанка победы, ее гной, ее кровь и сукровица.

Порой Репнин задумывался, куда, в какие пространства, времена и миры перенеслась душа самого Лавриненко. Не дай бог, в его выморочное тело!

Геша прекрасно помнил ту боль, тот страх, что рвали его в башне «Т-72», когда горел танк. Хотелось надеяться, что экипаж выжил-таки.

Выздоравливать обгоревшим, с кожей, превратившейся в черную корку, – это мучение, долгое, просто нескончаемое, но боль, пускай через месяцы, все равно проходит, и ты радуешься простейшим вещам – теплу, ветру, воде, дыханию – еще сильнее, чем прежде.

Интересно, что подумает Лавриненко, перенесясь в будущее?

Коммунизма там точно нет. Социализма, впрочем, тоже.

Зато есть капитализм – кондовый, полууголовный. Мещанский строй. Вот кому надо будет психику беречь!

Эпоха Сталина – это не мрачное кровавое Средневековье, это весна истории. Грязная, голая, но готовящая цветение.

У людей есть вера и надежда, мечты и ожидания. Расскажи кому из них, что все их труды, все утраты пойдут прахом, что и партию развалят, и СССР распадется – не поверят же, посмотрят неодобрительно, разговаривать перестанут с «пораженцем»…

Репнин усмехнулся. Кто знает, может, его для того и закинуло сюда, чтобы изменить мировые линии, уберечь государство рабочих и крестьян от крушения?

Ладно, вздохнул Геша, хватит мечтать…

Спрыгнув в густую, росистую гречиху, он прислушался.

Конечно, не сказать, что природа и люди играли в молчанку. Вон, где-то палят немецкие пулеметчики, с ночного неба донесся гул самолета. Но что значат эти приглушенные, не рвущие слух звуки после неумолчного грохота Курской битвы!

Рев моторов, залпы пушек, лязг и скрежет раздираемого железа, людские крики, мат и вой – все это мешалось и гремело над степью, подавляя и угнетая.

После разгрома под Прохоровкой немцы отступили, но до победы было еще далеко.

Пока Репнин валялся в госпитале, 1 гвардейская танковая отдыхала и набиралась сил, а второго августа, пополнившись новой бронетехникой, в авангарде 3-го мехкорпуса перешла в наступление на позиции вермахта.

Начиналась Белгородско-Харьковская стратегическая наступательная операция «Румянцев».

Рано утром третьего августа танкисты бригады вошли в прорыв на фронте в восемнадцать километров и выдвинулись к Золочеву, райцентру, одному из опорных пунктов немецкой обороны на северо-западе от Харькова.

Сразу же за Золочевым начиналась сеть оборонительных укреплений врага – линий траншей полного профиля, дотов и дзотов, артиллерийских и пулеметных позиций, колючей проволоки в несколько рядов и заграждений из спирали Бруно, вкопанных танков и минных полей.

У гитлеровцев был пристрелян каждый куст или дерево, каждый холмик и каждый овраг. Секторы обстрела перекрывали друг друга, создавая практически сплошную зону поражения.

Но танки Катукова шли вперед.

Гвардейцы штурмовали и атаковали, громили колонны немецких танков и грузовиков, но и фрицы сопротивлялись бешено, подключая артиллерию и авиацию.

А шестого августа Репнина выписали, и он на попутках добрался до 1-й гвардейской. Геннадий усмехнулся, глянув на часы – минули ровно сутки, как он вступил в командование бригадой.

Ну-ну, посмотрим, какой из тебя комбриг…

Репнин не стал заходить далеко в шелестящие злаки – промокнешь, роса обильная.

Он прислушался – глухо доносился разговор мехвода с радистом. Потом очень ясно и четко послышался металлический лязг – кто-то выбрался из танка.

– Я! – откликнулся Федотов. – А то там дышать нечем.

– Сейчас надышишься… Сбегай, позови наших комбатов. И комполка скажи, чтобы шел.

Белобрысый, курносый, скуластый, башнер был типичным русаком, солью земли. В любые времена такие, как он, вставали по первому зову, едва какая орда нападала на родную землю.

Источник

Из Новороссии – на Великую Отечественную.

Из российского танка Т-72 – в советский Т-34.

Подбитый в 2015 году под Дебальцево, русский доброволец очнется осенью 1941-го в теле лейтенанта Лавриненко – лучшего танкового аса СССР, на счету которого 52 сожженных немецких панцера.

В реальной истории Лавриненко погиб уже в декабре 41-го.

Недаром на танке «попаданца» написано: БЕЙ ФАШИСТОВ!

Он бил бандеровцев на Донбассе – будет бить и гитлеровцев под Москвой, Харьковом и на Курской Дуге!

Танкист № 1. Бей фашистов!

© Большаков В. П., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Глава 1. В тылу врага

Украина, Киев. Сентябрь 2014 года

Лезвие «финки» мелькнуло мимо глаз Геши Репнина, и здоровенный бандеровец в камуфляже, грязный, потный, вонючий, развернулся махом, открывая правый бок.

Геннадий тут же двинул кулаком, «пробивая» вражине печенку. Добавил носком ботинка в колено, заваливая бандерлога.

Но были еще двое – один метался впереди, кроя «москаля» матом с безопасной дистанции, а вот другой как-то извернулся, заходя со спины и локтем охватывая Репнина за шею.

Геша саданул его локтем по ребрам и той же рукой ударил за плечо, попадая в нос обратной стороной кулака. Этого хватило, чтобы освободиться, развернуться и врезать от души по небритой роже. Нокаут.

А матерщинник-то засуетился, задергался, потащил из кармана… Что у него там.

Сунув трофей за пояс, Репнин отшагнул, наблюдая за полем боя.

Враг повержен, шипит от боли и ругается. Шепотом.

– Контрольные бы вам всем, – процедил Геша.

– Ни! Ни! – проскулил хозяин финского ножа, елозя, как личинка в дерьме.

Репнин развернулся и скрылся за углом пятиэтажки – жилого дома, где на балконах сохло белье, а окна до самой крыши были заделаны разномастными решетками. Тюрьма со всеми удобствами.

Перебежав улицу, Геннадий пошел дворами, пока не выбрался к скверу. Репнин уже вполне успокоился, да и что такого особенного случилось? По спальным районам Киева гопники ходили толпами, тормозили людей и вымогали деньги на революцию. С женщин снимали серьги, мужиков лишали наличности. Революционный держали шаг…

Геша взглядом мазнул по облезлой стене с размашистым граффити: свастика, автомат Калашникова и вопрос в стиле «гидности»: «Каждой хате автомат. А у тэбэ?»

Репнин поморщился. Еще весной приметы обыкновенного фашизма кололи глаз, царапали душу, вызывая боль своим окаянством, а теперь… А теперь он привык.

Вон, в запущенном скверике – клумбы из покрышек от «КрАЗа». На одной из них, взявшись за руки, прыгали два отрока и пара отрочиц, выпевая: «Хто не скаче, той – москаль!»

Геша усмехнулся. Бытие определяет сознание.

Лично ему хватило месяца, чтобы притерпеться к жизни в фашистском царстве-государстве. Адаптировался.

Запущенный скверик вывел к базарчику – с кривых столиков и занозистых ящиков торговали салом, книгами, хрусталем, утюгами, вязаными салфетками и носками, чищеными орехами и ношеными костюмами. Продавцы – бабы в платках и толстые мужики в вышиванках – представляли тот же колоритный типаж, что и лет девяносто назад, при Петлюре. И разговоры они вели те же:

– На ножи ватников! – сурово рубанул его сосед.

Молодой хлопец с чубом негромко говорил покупателю с выстриженными висками:

– …Добробатовцев х…т под Донецком. Какая, в п…, война? Да на х… она кому нужна? Я никуда не собираюсь.

Тетка в шапочке с козырьком из синтетики сделала обоим замечание:

– Як же ж вам нэ соромно у цэнтри Кыива размолвляты российскою мовою?

– У москалей мова быдляча! – визгливо рассмеялась густо накрашенная девица.

Парень с чубом вызверился на нее, да с матюгами, но дивчина попалась горластая – отгавкалась…

Геша шагал, словно разведчик в тылу врага, – таясь ото всех, растворяясь в толпе. Камуфляж, что ладно сидел на нем, не бросался в глаза – чуть ли не половина мужского населения Киева щеголяла в «пятне» разной степени бэушности. И солдат полно – бритая пацанва, кандидаты в каратели.

«Слава Украини! Героям слава!»

Репнин притормозил у витрины, за которой висело большое зеркало – отразился молодой мужчина, невысокий, широкий в плечах и узкий в бедрах. Голова была обрита наголо – лет пять назад Геннадий еще зачесывал волосы. Зачесывал, пока не обнаружил, что лоб становится все выше и выше. Короче, залысины пошли.

Дожидаться плеши не стал – остригся «под Котовского» и засверкал голой башкой. Экономия, однако, – расчески ни к чему, да и в шампунях нужда отпала. Руки моешь – тут же и голову обтер. Вот и вся гигиена.

За витриной висел плакат: «Не купуй российскэ!»

Репнин припомнил, как обрадовался однажды летом, натолкнувшись в одном из дворов на следы старой, полузабытой жизни – качельки, бабушки с колясками, ленивый кот на лавке вылизывает свое хозяйство… Классика!

Через неделю ревнители «гидности» выкрасили в цвета петлюровского флага и лавки, и качельки…

Геннадий поморщился, шагая вдоль желто-голубого забора, мимо «жовто-блакитных» столбов и урн. Даже стволы деревьев были не побелены, а вымазаны державным колером.

Это уже не благоустройство, это диагноз.

Заиграл телефон, и Репнин поспешно вытащил свою старенькую «Нокию». Звонил, однако, не дед, и Геша сразу насторожился: у него была симка от тутошней «Киевстар», и никому, кроме старого, он номера не давал.

Женька довольно хохотнул:

– Я с Донбасса звоню, понял? А как вычислил… Хе-хе… Военная тайна! Слушай, я чего звоню. Тут танкистов ценят, понял? Укропы, когда драпали, кучу техники бросили, а сажать на нее некого. Так что… Намек понял?

– Да понял, понял. Только… Не могу я сейчас, Жека. Я тут в самом логове врага. Дед болеет, понимаешь? А помочь больше некому. Лекарства контрабандой тащу, да и сам, как лазутчик, через границу шастаю. А скоро холода. Буржуйку я поставил, дровами запасаюсь. А если опять погром?

– Как все запущенно… – вздохнул Женька и добавил витиеватой нецензурщины.

– Не то слово! Если бы я не постригся, шапку носить не смог – волосы бы дыбом стояли. Зигуют все! Вчера, вон, маршировали правосеки. Знаешь, какая у них запевка? «Зиг хайль! Рудольф Гесс! Гитлерюгенд СС!»

– Дурдом… Ну, ладно. Если что, найдешь меня. Пока!

Источник

Валерий Большаков: Танкист №1. Бей фашистов!

Выбрав категорию по душе Вы сможете найти действительно стоящие книги и насладиться погружением в мир воображения, прочувствовать переживания героев или узнать для себя что-то новое, совершить внутреннее открытие. Подробная информация для ознакомления по текущему запросу представлена ниже:

Танкист №1. Бей фашистов!: краткое содержание, описание и аннотация

Предлагаем к чтению аннотацию, описание, краткое содержание или предисловие (зависит от того, что написал сам автор книги «Танкист №1. Бей фашистов!»). Если вы не нашли необходимую информацию о книге — напишите в комментариях, мы постараемся отыскать её.

Валерий Большаков: другие книги автора

Кто написал Танкист №1. Бей фашистов!? Узнайте фамилию, как зовут автора книги и список всех его произведений по сериям.

Эта книга опубликована на нашем сайте на правах партнёрской программы ЛитРес (litres.ru) и содержит только ознакомительный отрывок. Если Вы против её размещения, пожалуйста, направьте Вашу жалобу на info@libcat.ru или заполните форму обратной связи.

Танкист №1. Бей фашистов! — читать онлайн ознакомительный отрывок

Ниже представлен текст книги, разбитый по страницам. Система сохранения места последней прочитанной страницы, позволяет с удобством читать онлайн бесплатно книгу «Танкист №1. Бей фашистов!», без необходимости каждый раз заново искать на чём Вы остановились. Поставьте закладку, и сможете в любой момент перейти на страницу, на которой закончили чтение.

Танкист № 1. Бей фашистов!

© Большаков В. П., 2016

© ООО «Издательство «Яуза», 2016

© ООО «Издательство «Эксмо», 2016

Глава 1. В тылу врага

Украина, Киев. Сентябрь 2014 года

Лезвие «финки» мелькнуло мимо глаз Геши Репнина, и здоровенный бандеровец в камуфляже, грязный, потный, вонючий, развернулся махом, открывая правый бок.

Геннадий тут же двинул кулаком, «пробивая» вражине печенку. Добавил носком ботинка в колено, заваливая бандерлога.

Но были еще двое – один метался впереди, кроя «москаля» матом с безопасной дистанции, а вот другой как-то извернулся, заходя со спины и локтем охватывая Репнина за шею.

Геша саданул его локтем по ребрам и той же рукой ударил за плечо, попадая в нос обратной стороной кулака. Этого хватило, чтобы освободиться, развернуться и врезать от души по небритой роже. Нокаут.

А матерщинник-то засуетился, задергался, потащил из кармана… Что у него там.

Сунув трофей за пояс, Репнин отшагнул, наблюдая за полем боя.

Враг повержен, шипит от боли и ругается. Шепотом.

– Контрольные бы вам всем, – процедил Геша.

– Ни! Ни! – проскулил хозяин финского ножа, елозя, как личинка в дерьме.

Репнин развернулся и скрылся за углом пятиэтажки – жилого дома, где на балконах сохло белье, а окна до самой крыши были заделаны разномастными решетками. Тюрьма со всеми удобствами.

Перебежав улицу, Геннадий пошел дворами, пока не выбрался к скверу. Репнин уже вполне успокоился, да и что такого особенного случилось? По спальным районам Киева гопники ходили толпами, тормозили людей и вымогали деньги на революцию. С женщин снимали серьги, мужиков лишали наличности. Революционный держали шаг…

Геша взглядом мазнул по облезлой стене с размашистым граффити: свастика, автомат Калашникова и вопрос в стиле «гидности»: «Каждой хате автомат. А у тэбэ?»

Репнин поморщился. Еще весной приметы обыкновенного фашизма кололи глаз, царапали душу, вызывая боль своим окаянством, а теперь… А теперь он привык.

Вон, в запущенном скверике – клумбы из покрышек от «КрАЗа». На одной из них, взявшись за руки, прыгали два отрока и пара отрочиц, выпевая: «Хто не скаче, той – москаль!»

Геша усмехнулся. Бытие определяет сознание.

Лично ему хватило месяца, чтобы притерпеться к жизни в фашистском царстве-государстве. Адаптировался.

Запущенный скверик вывел к базарчику – с кривых столиков и занозистых ящиков торговали салом, книгами, хрусталем, утюгами, вязаными салфетками и носками, чищеными орехами и ношеными костюмами. Продавцы – бабы в платках и толстые мужики в вышиванках – представляли тот же колоритный типаж, что и лет девяносто назад, при Петлюре. И разговоры они вели те же:

– На ножи ватников! – сурово рубанул его сосед.

Молодой хлопец с чубом негромко говорил покупателю с выстриженными висками:

– …Добробатовцев х…т под Донецком. Какая, в п…, война? Да на х… она кому нужна? Я никуда не собираюсь.

Тетка в шапочке с козырьком из синтетики сделала обоим замечание:

– Як же ж вам нэ соромно у цэнтри Кыива размолвляты российскою мовою?

– У москалей мова быдляча! – визгливо рассмеялась густо накрашенная девица.

Парень с чубом вызверился на нее, да с матюгами, но дивчина попалась горластая – отгавкалась…

Геша шагал, словно разведчик в тылу врага, – таясь ото всех, растворяясь в толпе. Камуфляж, что ладно сидел на нем, не бросался в глаза – чуть ли не половина мужского населения Киева щеголяла в «пятне» разной степени бэушности. И солдат полно – бритая пацанва, кандидаты в каратели.

«Слава Украини! Героям слава!»

Репнин притормозил у витрины, за которой висело большое зеркало – отразился молодой мужчина, невысокий, широкий в плечах и узкий в бедрах. Голова была обрита наголо – лет пять назад Геннадий еще зачесывал волосы. Зачесывал, пока не обнаружил, что лоб становится все выше и выше. Короче, залысины пошли.

Источник